Я знаю, что на TED
говорят о многих важных вещах,

но я хочу поговорить о чём-то ничтожном.

Что умещается в одном лишь слове.

Слове «неудачник».

Это одно из моих любимых слов,
потому что оно такое буквальное.

Это человек, которому что-то не удаётся

или удаётся плохо.

Или это тот,

кто «трудно приспосабливается
к новым ситуациям и окружению».

Я типичный неудачник.

И я здесь ради других неудачников,

потому что я не единственная.

Я расскажу вам историю неудачи.

Когда мне было чуть за тридцать,

ко мне пришла мечта стать писателем.

Точнее, она пришла в мой ящик

в виде письма, где говорилось, 
что я выиграла большой приз

за короткую историю, которую я написала.

Это была история о моей карьере пловчихи,

и о моей поганой жизни дома,

и немного о том, как горе 
и потери могут свести вас с ума.

Призом было путешествие в Нью-Йорк 
для встречи с издательством, агентами

и другими авторами.

Это что-то вроде подарка судьбы
для писателя, да?

Знаете, что я сделала,
когда пришло это письмо?

Потому что я — это я,

я положила письмо на кухонный стол,

налила громадный стакан водки

со льдом и лаймом

и просидела там в одном белье весь день,

просто уставившись на письмо.

Я думала о том,
как уже облажалась в этой жизни.

Кто я, черт возьми,
чтобы ехать в Нью-Йорк

и притворяться писателем?

Кем я была?

Я скажу вам.

Я была неудачником.

Как легионы других детей,

я из неблагополучной семьи,

откуда я еле ноги унесла.

У меня за плечами уже были
два катастрофически провальных брака,

я вылетела из колледжа —
не один раз, а два,

а, может быть, и три,
но об этом я вам не расскажу.

(Смех)

И я проходила реабилитацию 
после употребления наркотиков.

И два раза прекрасно
провела время в тюрьме.

Так что я на правильной сцене.

(Смех)

Но настоящая причина,
почему я считаю себя неудачницей,

в том, что моя дочь умерла при рождении,

и я до сих пор не выяснила, 
как с этим жить.

После смерти моей дочери 
я какое-то время была бездомной,

жила под мостом

в состоянии зомби из-за потери и горя,

которые некоторые из нас
испытывают на своём пути.

Может быть, даже все мы,
если живём достаточно долго.

Знаете, бездомные —
самые героические неудачники,

ведь они начинают жизнь так же, как мы.

Понимаете, я провалилась
во всех возможных категориях:

как дочь, как жена, как мать, как учёный.

И мечта стать писателем

засела эдаким жалким комочком
у меня в горле.

Это было не в моём духе,
но я села на самолёт

и полетела в Нью-Йорк,

к этим писателям.

Друзья-неудачники,
я вижу, как загорелись ваши глаза.

Я узнаю́ вас в зале.

Вам бы это понравилось.

Вам нужно выбрать для встречи
трёх известных писателей,

и эти ребята приведут их к вам.

Вы живёте в Грэмерси Парк отеле,

где вам предлагают выпить скотч вечером

с классными, умными, хвастливыми людьми.

И вы должны притворяться, что вы
такой же классный, умный и хвастливый.

И вы встречаетесь с кучей
редакторов, авторов, агентов

за очень, очень изысканными
обедами и ужинами.

Ну, спросите меня,
насколько изысканными.

Аудитория: Насколько?

Лидия: Признаюсь:
я украла три льняные салфетки...

(Смех)

из трёх разных ресторанов.

И засунула меню себе в брюки.

(Смех)

Я просто хотела оставить что-то на память,
чтобы, вернувшись домой,

убедиться, что это и вправду
случилось со мной.

Понимаете?

Я хотела встретиться
с тремя авторами:

Кэрол Мазо, Линн Тилман и Пэгги Фелан.

Это не самые популярные авторы,

но для меня они титаны 
среди женщин-писателей.

Кэрол Мазо написала книгу,
ставшую моей художественной библией.

Линн Тилман позволила мне поверить в то,

что мои истории могли бы
стать частью этого мира.

А Пэгги Фэлан напомнила мне,

что мой мозг может быть важнее,
чем моя грудь.

Они не были мейнстримными писательницами,

но они пробивали путь наперекор мэйнстриму

своими телесными историями,

как поток воды, 
размывший Гранд Каньон.

Меня просто разрывало от радости,

что я могу тусоваться с этими тремя
женщинами-писательницами за пятьдесят.

И причина такой убийственной радости 
заключалась в том,

что я никогда не знала её раньше.

Я никогда не была в таком месте.

Моя мама не училась в колледже.

А моя творческая карьера была тогда

чем-то мелким, ничтожным, мёртворождённым.

В одну из первых ночей в Нью-Йорке 
я хотела умереть прямо там.

Это было ощущение: «Убейте меня.
Большего мне не надо. Это прекрасно».

Некоторые из вас понимают,
что произошло дальше.

Сначала меня отвели в издательство
Farrar, Straus and Giroux.

Farrar, Straus and Giroux
было моей заветной мечтой.

Ну, то есть там издавались
Т.С. Элиот и Фланнери О'Коннор.

Главный редактор усадил меня
и долго говорил,

пытаясь убедить меня, 
что во мне есть книга

о моей жизни пловчихи.

Что-то вроде мемуаров.

Всё это время он говорил,

а я сидела, улыбалась и кивала, 
как немая идиотка,

мои руки были скрещены на груди,

и я не могла произнести
ни единого слова.

В конце он похлопал меня по плечу,

как тренер по плаванию,

пожелал мне удачи,

дал несколько бесплатных книг

и проводил до двери.

Потом меня отвели в офис W.W. Norton,

и я была уверена,
что меня выведут из здания

только за то, что на мне Док Мартенс.

Но этого не произошло.

Побывать в издательстве Norton —

это как подняться в ночное небо 
и дотронуться до Луны,

тогда как звёзды в космосе
складываются в твоё имя.

Настолько важным это было для меня.

Понимаете?

Их ведущий редактор, Кэрол Хоук Смит,

глядя мне в лицо ярким, горящим,
проницательным взглядом, сказала:

«Пришлите мне что-нибудь немедленно!»

Понимаете, большинство людей, 
особенно с TED,

кинулись бы к своему 
почтовому ящику, верно?

Мне потребовалось больше десяти лет, 
чтобы хотя бы представить,

как я кладу что-то в конверт 
и приклеиваю марку.

В последний вечер

у меня были большие чтения
в Национальном Клубе Поэтов.

В конце чтений

Кэтрин Кидди из агентства
Kidde, Hoyt & Picard

подошла прямо ко мне, пожала руку

и предложила издаваться у них
прямо сейчас.

Я стояла там словно оглушённая.

Это правда происходит со мной?

Я почти начала плакать,

потому что все люди в комнате 
были одеты так красиво,

и всё, что я могла сказать, было:

«Я не знаю. Я подумаю об этом».

И она сказала: «Ну, хорошо». И ушла.

Все эти протянутые мне руки,
и этот ком у меня в горле...

Я пытаюсь рассказать вам
кое-что о людях вроде меня.

Неудачники, мы не всегда знаем,
как надеяться, как сказать «да»

или как выбрать что-то важное,

даже когда оно прямо перед нами.

Это стыд, который мы испытываем.

Стыд за то, что мы хотим что-то хорошее.

За то, что мы чувствуем что-то хорошее.

Из-за того, что мы не верим,
что заслуживаем быть среди людей,

которыми восхищаемся.

Если бы могла, я бы вернулась назад
и преподала бы себе урок.

Я была бы в точности как те женщины
за пятьдесят, которые помогли мне.

Я бы научила себя хотеть чего-то,

бороться за это, просить этого.

Я бы сказала: «Ты! Эй, ты!
Ты тоже часть этого».

Солнце светит для всех нас,

и мы ничто друг без друга.

Вместо этого я вернулась в Орегон,

к вечнозелёным растениям и дождям,

опрокинув по дороге множество
бутылочек из мини-бара «мне жаль себя».

Я думала о том, что если я писатель,
то писатель-неудачник.

Я имею в виду,

что я вернулась в Орегон
без договора на книгу,

без агента,

у меня было только множество воспоминаний

о том, что я сидела совсем рядом

с потрясающими писателями.

Воспоминания были единственной наградой, 
которую я себе позволила.

И теперь, дома, в темноте,

снова в одном нижнем белье,

я всё ещё могла слышать их голоса.

Они говорили: «Не слушай никого,
кто пытается заткнуть тебя

или поменять твою историю».

Они говорили: «Дай голос истории,
которую только ты можешь рассказать».

Говорили: «Иногда рассказать историю

значит спасти твою жизнь».

Теперь, как видите, я —
женщина за пятьдесят.

И я писатель.

Я мать.

И я стала учителем.

Угадайте, кто мои любимые студенты.

И хотя это произошло не в тот день,

когда то письмо мечты упало в мой ящик,

я написала мемуары

«Хронология воды».

Это истории о том, как я снова и снова
переосмысляла себя

на обломках собственных решений,

истории о том, как мои кажущиеся неудачи 
оказывались просто чудны́ми путями

к чему-то прекрасному.

Всё, что мне нужно было сделать, —
это дать голос истории.

Во многих культурах существует
миф о следовании за своей мечтой.

Это называется путешествие героя.

Но я предпочитаю другой миф,

который и рядом не стоял

с этим мифом.

Он называется «Миф неудачника».

И звучит так:

даже когда ты терпишь неудачу,

именно тогда ты прекрасен.

Ты ещё не знаешь,

но ты можешь переосмыслять себя

бесконечно.

В этом твоя красота.

Ты можешь быть пьяницей,

жертвой насилия,

бывшим заключённым

или бездомным,

ты можешь потерять
все свои деньги, работу, мужа

или жену, или, что хуже всего,

ребёнка.

Ты даже можешь потерять свой разум.

Ты можешь быть в эпицентре провала,

и я всё равно говорю тебе:

ты прекрасен.

Твою историю должны услышать,

потому что ты редкий,
феноменальный неудачник,

ты новый вид,

единственный,

кто может рассказать историю так,

как можешь только ты.

И я бы послушала.

Спасибо.

(Аплодисменты)