Почему иногда невозможно переводить литературу | Мэриам Мансурян | TEDxYouth @ ISPrague

Один из самых захватывающих аспектов жизни в XXI веке — это возможность познакомиться с литературой со всего мира. Но за исключением языков, на которых мы свободно говорим, большинство из нас зависит от переводов. Насколько легко литературные приёмы и эффекты переводятся с одного языка на другой? Есть ли какие-то аспекты литературы, которые просто невозможно перевести? Используя примеры из армянского, русского и английского языков, Мэриам Мансурян утверждает, что иногда идеи действительно могут быть «потеряны при переводе». Этот доклад начался как проект прикладной лингвистики зимой и весной 2015 года, когда Мэриам представила результаты своего исследования группе учёных Карлова университета в Праге.

Мэриам Мансурян переехала из родной Армении и в 2015 году поступила в Международную школу пражской средней школы. Уже свободно владея армянским и русским языками, она быстро приобрела навыки английского. Её любопытство к переводу возникло, когда она начала читать и сравнивать художественную литературу на нескольких языках.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Подробнее: http://ted.com/tedx

Какой цвет вы видите слева?

(Зрители) Синий.

Правильно. Какой цвет вы видите справа?

(Зрители) Синий, светло синий.

(Смех)

Хорошо, скажем, что это тёмно-синий,
а это светло-синий.

Все согласны с этим?

(Зрители) Да.

Хорошо, а какое у них общее название?

(Зрители) Синий.

Хорошо. Так, есть ли тут люди,
говорящие на русском?

Да?

Отлично. Вижу пару поднятых рук.

Хорошо. Как называется
цвет слева по-русски?

Синий.

А как насчёт цвета справа?

Ага.

А теперь, как вы назовёте их вместе?

(Смех)

Я вас поймала, потому что на русском

невозможно назвать их одним словом.

На русском нельзя просто сказать «синий».

Надо уточнить, что это либо «синий»,
то есть тёмно-синий,

либо «голубой», то есть светло-синий.

Я знаю, что тут есть ещё пара людей,
знающих армянский, так ведь?

Я дам вам предложение,
а вы переведёте его на армянский.

«У меня есть дядя».

(Шёпот)

Видите, Нана сказала: «Ես քեռի ունեմ».

Но это неправильно.

(Смех)

Потому что это предложение может означать:

«У меня есть дядя с маминой стороны»

или «У меня есть дядя с папиной стороны».

Нана сказала: «У меня есть дядя
с маминой стороны».

Но я могу сказать: «Ես հորեղբայր ունեմ»,

что значит: «У меня есть дядя
с папиной стороны».

Это тоже будет правильным переводом.

Получается, что как и в русском,
нельзя сказать просто «синий»,

в армянском невозможно
сказать просто «дядя».

Надо уточнить, о каком дяде идёт речь.

Вот такие различия бывают в языках,

но когда я читала роман Дж. К. Роулинг
«Гарри Поттер» на армянском,

я понимала в целом,
что происходит в книге,

хоть это и был перевод

и есть такие различия в языках.

Я прочитала ту же книгу,
почти ту же книгу,

что и англоязычные.

Вам, может быть, интересно,
почему я держу эту линейку?

Ну, потому что перевод похож на измерение.

Если вы измерили что-то
и получили, к примеру, 20 сантиметров,

большинство из вас знает,
что это не 20 см,

а 20 плюс-минус 0,005.

Да.

Химия, физика, десятый класс.

(Смех)

С переводами ситуация очень похожа.

Когда я читала «Гарри Поттера»,
я видела те же 20 сантиметров,

но там была небольшая неопределённость.

Так как различия между языками
имеются не без причины,

вы не можете переносить
идеи между ними, не потеряв чего то.

Я потеряла эти 0,005,
но это настолько мало,

что это почти не имеет значения.

Но бывают случаи,
когда это не просто 0,005,

а целый сантиметр
или, может быть, даже 10.

Как вы думаете, вот этот человек
мальчик или девочка?

(Зрители) Девочка.

Да, большинство из вас
сказало «девочка», и вы правы.

Но...

она на самом деле главный персонаж
в книге «Убить пересмешника» Харпер Ли,

но когда я читала эту книгу,

ситуация была очень странная.

Я не могла понять, какого пола
главный персонаж до 60 страницы,

потому что автор только давала подсказки

и даже запутывала меня
такими цитатами, как:

«Клянусь, Скаут, иногда ты ведёшь себя
настолько по-девчачьи, что даже противно».

Когда говорится, «ты ведёшь себя
настолько по-девчачьи, что даже противно»,

мы понимаем, что человек не должен
вести себя по-девчачьи, так ведь?

Или Скаут говорила: «Я его побила
один раз, но он не обиделся».

Битьё и девочки?

В 1960? Это настолько
разные вещи, не так ли?

(Смех)

Вот почему автор запутала меня,

и я думала, «Может быть,
я слишком плохо знаю английский,

может быть, я неправильно
понимаю эту книгу»,

но потом я поняла,
что это неотъемлемая часть сюжета.

Потому что в середине книги

появляется персонаж,
которого называют тётя Александра.

Она приходится Скаут тётей
и хочет сделать из Скаут девочку.

Впервые в книге Скаут
определяет себя как просто ребёнка.

Я не девочка, я не мальчик,
а просто ребёнок.

Но потом тётя Александра
учит её быть девочкой,

и в конце книги Скаут носит платья

и пьёт кофе со своей тётей
и своими друзьями.

Так же, как и Скаут, чей пол
проявляется постепенно,

она открывает для себя свой пол,

и читатель проходит тот же путь,

что и главный персонаж,
мы переживаем это с ней.

Но теперь давайте взглянем на этот пример:

когда я говорю «Мэриам пошла домой»
на английском, русском или армянском,

я понимаю, что говорю о девочке,
потому что Мэриам — женское имя.

Хорошо, давайте теперь
поменяем Мэриам на местоимение «она»:

«She went home» [англ.],
я знаю, что это девочка.

«Она пошла домой»,
я знаю, что это девочка.

Но когда я говорю «Նա գնաց տուն» [армян.],
я не знаю, какого пола человек,

потому что в армянском,
как Нана, скорее всего, знает,

местоимение «նա» используется
как для мальчиков, так и для девочек.

Но даже если я хочу скрыть пол человека

и даю прозвище Мэриам, скажем, «Скаут»,

так что, когда говорися «Scout went home»,
я не знаю, девочка это или мальчик.

На армянском "Մեձաչքանին գնաց տուն",
я всё ещё не знаю.

Но когда я говорю,
«Глазастик пошла домой»

«пошл-а домой,», я знаю, что она девочка.

Потому что нельзя сказать
просто «go» на русском,

или сказать «went»,

или просто любой глагол на русском,

потому что надо сказать
либо «пошёл», либо «пошла».

«Пошёл» говорят о мальчиках,
а «пошла» — о девочках.

Так что, когда нужно перевести
это предложение на русский,

нужно сказать «Я избил его»
или «Я избилa его».

Но, подождите-ка...

Значит ли это, что в русском
невозможно скрыть пол человека?

Да.

Когда я читала книгу на русском,
угадайте, что произошло.

С первой же страницы
было понятно, какого пола Скаут.

Если бы я обсуждала эту книгу

с русским другом,

который не знает про то,
что пол Скаут скрывался,

у нас было бы совершенно разное
понимания книги.

Значит, это уже не 0,005 —
это уже огромная разница,

потому что мой друг не уловил
ту часть сюжета, которую уловила я.

Поэтому читать
«Гарри Поттера» на армянском

и читать книгу
«Убить пересмешника» на русском —

разные вещи.

Потому что, хоть при чтении
«Гарри Поттера» также есть различия,

они незначительны.

Но Харпер Ли решила использовать
эту уникальность английского языка

и эту возможность выражения в сюжете.

Когда вы читаете это на русском,

вы не понимаете того,
что она хотела передать.

Ещё один пример —
это книга «Комната» Эммы Донохью.

Но прежде чем перейти к книге,
я хочу рассказать вам кое-что.

Например, эта линейка
женского рода на русском,

потому что слово «линейка»

оканчивается на букву «а», значит,
оно женского рода, или на букву «я».

Так устроен русский.

То же самое происходит
в испанском и в немецком.

В этих языках есть то,
что называется «грамматическим родом».

В книге «Комната» Эммы Донохью

мама и сын заперты в комнате
в течение пяти лет,

и её сын ни разу не видел мир
за пределами комнаты,

поэтому логично,
что он должен быть немного странным.

Как показана эта странность в книге?

Ну,

он думает, что все вещи вокруг имеют пол.

Например, этот коврик
будет не просто «нечто»,

а «он».

У него в каком-то смысле
русское понимание,

но для англичан это очень странно,

потому что, когда говоришь
«коврик, он» на английском,

слово «коврик» персонифицируется.

Когда он говорит: «Мы делали лабиринт
с тех пор, как мне было два года.

Она состоит из туннелей,
склеенных из втулок туалетной бумаги

и ведущих в разные стороны».

То есть лабиринт — это «она».

Хорошо. Давайте попробуем
перевести это на русский.

Во первых, лабиринт будет «он»,
потому что это слово оканчивается на «т».

Но это не так важно.

Вы можете сказать, что это не важно,

будет ли использовано
для лабиринта «она» или «он».

Дело в том, что в русском
совершенно естественно

сказать что лабиринт — это «он»,
потому что все так делают.

Итак, то, что считается странностью
на английском в книге Эммы Донохью,

смотрится совершенно нормально по-русски.

Вот почему я хочу связать это с тем,

что сказал Роман Якобсон:

«Языки существенно различаются
в том, что они должны передать,

а не в том, что они могут передать».

Так что на русском я должна
сделать пол человека явным;

на армянском я должна передать,
с какой стороны у меня дядя.

Я просто не могу это скрыть.

Теперь у меня есть к вам вопрос:

эта действительно та же самая книга?

Спасибо.

(Аплодисменты)